4. Утки-лебеди
Слева от источника жизни плавают утки, считавшиеся во времена Босха «низкими тварями», поскольку они «погружаются в грязь по самые глаза». Справа — царственный лебедь, непорочный символ Братства Богоматери, в котором Босх состоял до самой смерти. Не исключено, что это противопоставление. Впрочем, лебедь движется в ту же сторону, что и презренные земноводные. Возможно, утки и лебедь, напротив, воплощают идею райской терпимости: фонтан дает жизнь всему — и возвышенному, и земному.
5. Птицы
Черные птицы ассоциируются с грехом. Смысл усиливается пернатой очередью, выстроившейся к полому яйцу — символу ложной веры или пустой души, не познавшей бога. Босх снова привносит в райскую идиллию темный элемент. Если рассуждать логически, подобный дуализм ничуть не свидетельствует о принадлежности Босха к еретическим сектам (на чем настаивают некоторые биографы). Зло должно было существовать уже в Эдеме. Иначе, совершая первородный грех, Адаму и Еве было бы нечего познавать.
6. Полумесяц
Конструкция из двух округлых плоскостей, скрепленных поперечной осью — образ, который встречается у Босха довольно часто (см. самоходные уши на правой створке). Расшифровать его смысл никому из вменяемых исследователей до сих пор не удалось. Однако венчающий скрепу-ветвь полумесяц — недвусмысленный символ. Во времена Босха полумесяц прочно ассоциировался с врагами христианской веры.
Центральная часть
Сад земных наслаждений. Центральная часть. Иероним Босх. 1500-е, 220×195 см
1. Голые и смешные
Некоторые исследователи считают, что Иероним Босх состоял в секте адамитов, члены которой совершали свои обряды нагишом и проповедовали свободу сексуальных отношений, — отсюда обилие обнаженных персонажей в самых затейливых позах. Это занятная, но маловероятная версия: инквизиция во времена Босха свирепствовала. Да и при всем уважении к прогрессивности средневековых адамитов, трудно поверить, что они были настолько заводными и изобретательными. Скорее, Босх рисовал героев триптиха голыми, чтобы максимально обнажить человеческие пороки. Чтобы сама человеческая природа не пряталась под рубищем, рясой или напудренным париком.
