Японцы — это невысыпающаяся нация. Как забавно заметила Кристиан Фруно, «кажется, что половина Токио живет в состоянии бесконечного джетлага. Вот дорожный рабочий зашел в магазинчик-конбини за рисовым пирожком, съел его и уснул прямо стоя, облокотившись спиной о серый бетон соседнего здания. Вот девушка спит за невысоким узеньким столиком «Старбакса», скорчившись словно мертвый паучок. Про метро и говорить нечего — в любое время дня треть пассажиров спят, часто на плечах друг у друга. Словно город отнимает у людей время, и они украдкой отворовывают, отвоевывают его обратно как могут».
Одна из самых примечательных вещей в Токио — это мириады крохотных продуктовых магазинчиков, конбини. Их в городе десятки тысяч, по одному магазинчику на 1800 токийцев. Каждый площадью со среднюю российскую квартиру, внутри дюжина полок с самым необходимым: рис, быстрозаварная лапша, газировка, алкоголь, выпечка. В углу примостилась стойка с журналами и мангой. На кассе стоит небольшая плита, в которой скучно вертится дежурная сосиска. И все это работает круглосуточно, словно маленькая машинка. Изо дня в день, из года в год.
Конбини открывают по десятилетней франшизе. Обычные владельцы — это пара пожилых японцев, которые вкладывают в магазинчик свои сбережения. Однако огромная, тяжелейшая конкуренция часто сводит прибыль от владения магазинчиком к нулю. Хозяева ведут сложную борьбу с соперниками, закрывая и открывая магазины в тонком чутье спроса. Ну а токийцы ежедневно заходят в конбини за рисовыми пирожками, пивом и дурацкими витаминными напитками для бодрости.
Токио — чрезвычайно спокойный и разряженный город без центра и часто без ощутимой системы устройства, он может тянуться на десятки километров вообще без изменений. Для понимания токийской топографии большое значение играет низина, сурибаши. Плато, на котором стоит Токио, местами вмято низинами — и в них течет своя особенная жизнь.
В древности топография города влияла на место жительства токийцев. Состоятельные люди, самураи и представители сёгуна селились на возвышенности, а обычные горожане компактно жили в низине, в сурибаши. И такая система во-многом сохранилась и сейчас. Только теперь на гребнях холмов стоят офисные здания и небоскребы.
Сурибаши — это плотные, локальные районы, состоящие из небольших частных домов. Из-за того что земля разрезана на множество крохотных лоскутков, их трудно выкупить под крупное строительство. Жители скатываются в свои небольшие жилища по крутым дорогам и даже лестницам и живут там своей жизнью. Сурибаши — самые интересные районы для прогулок. Скачусь туда и я.
Япония кажется страной, которая либо еще даже не вступила в борьбу за гендерное равенство, либо давно проиграла ее. Количество работающих женщин снижается, число женщин-политиков болтается возле нуля, а редкие успешные женщины выходят на митинги со словами о том, что нам же нужно лучше заботиться о наших мужчинах.
При этом в Японии около половины женщин имеют высшее образование. Рекордный результат!
В Токио сильно развиты небольшие производства, матчи-коба — крохотные заводики в дюжину сотрудников, которые обычно расположены на первых этажах домов. Сегодня в Японии более 5 млн матчи-коба, в которых занято 99% частных предпринимателей. Это основа экономики: они доделывают, переделывают, переупаковывают продукцию крупных заводов. На каком-нибудь матчи-коба могут вручную выстукивать кастрюли, детали для синкансенов и оборудование для НАСА.
Заметно, какую роль матчи-коба играют в японской экономике. Они рассеивают традиционные для нас моногорода по обычным улицам. Идешь за кофе, а рядом в подвале дома дедушки заняты делом. В результате город кажется более цельным, живым. И никому не нужно ехать полчаса на работу в огромную промзону — кастрюлю можно выстукивать хоть у себя на заднем дворе.
Кроме того, микропроизводства влияют на культуру уважения ручного труда, вовлечения в процесс создания вещи. По телевизору идут телешоу про матчи-коба: «Мы построили неразрушаемую стену!», «Хаха, это вы еще не видели разрушитель стен, который мы собрали!» Ох уж эта страна трудолюбивых детей в телах взрослых людей.
Стареющее японское общество сталкивается с новыми проблемами, о которых оно раньше не знало. Среди этих проблем — старческая преступность. От тоски и одиночества у пожилых людей начинают сбоить культурные привычки, которые не позволяли им в молодости грубить другим людям. Старики чаще идут на преступления. Государство тратит миллиарды иен на создание специальных тюрем для стариков — фактически домов престарелых.
Многие пожилые люди замыкаются и ведут жизнь нелюдимов, хикикомори. Когда во время подготовки к ежегодному Дню пожилого человека чиновники разыскали 111-летнего Согена Като, оказалось, что юбиляр успел мумифицироваться. По словам его родственников, последние 30 лет Като жил один и не принимал гостей. Я вспомнил, что смотрел какую-то короткометражку об этом. В ее финале все японцы просто перестали выходить из домов, а еду им приносили роботы.
Ономичи
Ономичи — это небольшой портовый городок между Хиросимой и Осакой. Он растянулся вдоль берега на десятки километров, но в каждой точке кажется маленьким, от берега до холма на другом краю можно дойти за десять минут. Вдоль всего городка проходит линия электрички, на которой в Ономичи приезжают редкие туристы и заядлые велосипедисты.
Я не понял причину, но Ономичи — это город спортсменов-велосипедистов. Они начинают разбирать свои чехлы уже прямо на небольшой железнодорожной станции, где для их удобства даже соорудили специальный навес. В Ономичи есть даже специальный велоотель, в номера которого можно заехать с улицы и припарковаться внутри.
Раз в год тут проходит большой велофестиваль, в честь которого перекрывают часть огромного моста, что ведет от города в сторону больших островов Сикоку. В обычное время по нему нельзя пройти даже пешком.
