«В моей жизни было две трагедии, — говорила Фрида. — Первая — трамвай, вторая — Диего».
Когда Диего сделал предложение, он сразу предупредил свою возлюбленную, что не сможет быть верным, но любить будет только ее. Кало и не догадывалась, что неверность мужа станет для нее настолько нестерпимым мучением. Когда она узнала об измене мужа с ее младшей сестрой Кристиной, на полотна вылился трагизм особой силы.
Переживания, связанные с предательством двух любимых людей, Фрида воплотила в картине «Всего лишь несколько царапин» (1935). Кало прочла в криминальных хрониках заметку об убийстве неверной женщины ревнивым любовником. Мужчина, нанесший множество ножевых ранений, заявил в суде: «Но ведь это были всего лишь несколько царапин!».
Этой притворной, циничной фразой и стала называться картина, на которой Фрида изобразила себя израненной и запятнанной кровью. Фраза написана на белой ленте, которую держат черный и белый голуби – возможно, так художница хотела показать светлую и темную стороны любви. Картина наделена особой жутковатой экспрессией, поскольку художница в буквальном смысле вышла за рамки: несколько раз она проткнула раму картины ножом и нанесла на нее «пятна» красной краски.
6. «Больница Генри Форда»: выкидыш
На картине «Больница Генри Форда» обнаженная Фрида лежит на железной кровати, живот вздут, волосы в беспорядке. Слезы заливают щеки, а кровь – белую простыню. Рука удерживает «клубок» из нитей красного цвета, тянущихся к шести символам.
Таким метафорическим способом художница выразила свои глубокие переживания, связанные с невозможностью иметь детей: все три беременности Фриды закончились выкидышем. В верхнем ряду мы видим кости таза, оказавшиеся чересчур хрупкими для беременности, эмбриона с закрытыми глазами и улитку – символ медленного течения времени и его цикличности.
Из деталей нижнего ряда особенно выделяется увядающий цветок светло-фиолетового оттенка. Известно, что фиолетовый цвет в некоторых культурах обозначает смерть. В данном случае он может символизировать исчерпанность жизни, ее тусклые цвета и редкие проблески счастья.
7. «Да здравствует жизнь!»: первая выставка и последняя картина
Работы Фриды Кало традиционно относят к сюрреалистической живописи: причудливые формы и тревожные темы будто бы получены из снов и подсознания, но сама художница не раз объясняла, что сюжеты и образы ее картин не выдуманы, а автобиографичны: «Я рисую себя, потому что почти всегда нахожусь в одиночестве и я – тот объект, который я по-настоящему хорошо знаю».
О связи своих картин с традицией сюрреализма Кало впервые услышала от Андре Бретона, который в 1938 году посетил Мексику: «Я никогда не думала, что я – сюрреалистка, пока Андре Бретон не приехал в Мексику и не сказал мне об этом».
В 1953 году в Мексике открылась первая персональная выставка Фриды Кало. К тому времени здоровье уже не позволяло ей встать с постели: часть правой ноги пришлось ампутировать из-за развившейся гангрены.
Но художница не могла не приехать на собственный вернисаж. В итоге сирена «скорой помощи» и рев мотоциклетного эскорта возвестили о прибытии Кало. В выставочный зал ее, как живой автопортрет, внесли на носилках, которые поместили на подготовленную кровать.
В тот вечер, как в принципе и всегда на публике, Фрида много и непристойно шутила, пила свою любимую текилу и пела песни под аккомпанемент марьячи. Казалось, что пылкая мексиканка – это все еще тот юный сорванец, который гонял с мальчишками футбольный мяч во дворе и не позволял считать себя инвалидом.
Несмотря на физическую боль и душевные терзания, Кало знала, что судьба дает ей возможность быть счастливой. Поэтому она предпочитала жить на полную катушку, хорошо осознавая, что этот карточный домик может в любой момент сложиться пополам.
Неслучайно ее последняя картина называется «Да здравствует жизнь!»: радостный натюрморт с сочно-яркими арбузами кажется попыткой уцепиться за этот мир и не покидать его так рано.
«Катастрофа столько определила в моей жизни: от живописи до умения любить. Страстное желание выжить породило большую требовательность к жизни. Я очень многого ждала от нее, каждую минуту сознавая, что могу все это внезапно потерять. Для меня не существовало полутонов, я должна была получить все или ничего. Отсюда эта неутомимая жажда жизни, жажда любви», — так говорила Фрида.
Когда Кало было три года, началась Мексиканская революция. Однако позже она любила повторять, что родилась в 1910 году, надеясь на то, что таким образом люди будут непосредственно связывать ее с революцией.
Так и получилось: тело умершей от воспаления легких Фриды перед погребением было завернуто в знамя мексиканской компартии, а на похоронах, помимо именитых деятелей искусства, присутствовал бывший президент Мексики Ласаро Карденас.
